быстро и оперативно начали отсекать наш отряд от челноков. Вот-вот должна была начаться всеобщая бойня…
— Давай сделаем так, Ронни, — я не хотел, чтобы нас уложили замертво за несколько шагов до спасительных шаттлов. — Хоть я тебе ничего и не обещал, но согласен отпустить одного из командующих в качестве жеста доброй воли… Выбирай, кто из адмиралов остается на «Тикондероге», а кто летит со мной…
Глава 33
— Как это, «сделай выбор»? — сначала не понял моих слов офицер, переводя взгляд с Джонса на командующего Дрейка. Ронни явно растерялся, я заметил его замешательство и усилил нажим.
— У тебя тридцать секунд, боец, — я повысил голос. — После истечения этого времени мои люди предпримут попытку сесть в шаттлы. Если вы не намерены нас пропускать — начнется перестрелка. Соглашусь, что шансов у моего отряда мало, но то, что я знаю точно — это в результате оба твоих адмирала разлетятся по платформе на сотни маленьких Дрейков и Джонсов!
Я еще раз демонстративно поднял руку с гранатой, чтобы все присутствующие осознавали, что произойдет на первой же секунде боя и у командиров, захваченных мной в заложники, нет никаких шансов выжить.
— Сэр, и вы, адмирал, — Ронни запаниковал от необходимости сделать выбор. — Что прикажете делать?
Да американскому офицеру сейчас было не позавидуешь. С одной стороны хотелось вытащить из передряги, прежде всего, своего непосредственного начальника — дивизионного адмирала Нейтена Джонса. Но тогда сам Итан Дрейк — легендарный и авторитетнейший из флотоводцев Республики, возможно, навсегда останется в руках русских. Какой бы из вариантов не выбрал бедолага Ронни — головы ему не сносить. Потому как, либо офицеры его же 21-ой дивизии сожрут несчастного, либо тоже самое сделают офицеры и космоморяки, но уже всего 6-го «ударного» флота. Ронни явно не прельщала судьба изгоя, лишенного друзей и уважения на всю свою оставшуюся жизнь…
— Сделай правильный выбор, сынок, — кивнул офицеру, Итан Дрейк, который хотел остаться на «Тикондероге», но не мог в силу обстоятельств открыто призвать штурмовика указать на себя. Окружение адмирала расценило бы подобное, как потерю лица и явное проявление трусости. — Подумай хорошенько и реши, что или вернее кто для продолжения Кампании ценней… Времени уже нет…
— А что вы скажете, сэр? — Ронни еще раз обратился к Нейтену Джонсу.
Нейтен Джонс при всем уважении к своему командующему, был неприятно удивлен последней фразой Дрейка. Что это значит, «подумай кто ценней в ведущейся войне»!
Я, конечно, осознаю всю важность фигуры Итана Дрейка, но и переоценивать ее не намерен. В чем заключен приоритет старика для дела Республики, чем я? У командующего больше наград на планке? Но все они получены очень давно, когда правила войны были несколько другими. Да, Дрейк определенно умеет повести за собой, но в космическом сражении только лишь одного высокого боевого духа недостаточно, чтобы победить врага, тем более русских, которые отличаются от остальных противников стойкостью и беспримерным мужеством. Так что все регалии и идолопоклонство по отношению к «Короткой ноге» — это больше из области философии и самовнушения. А здесь в Русской Кампании, так тяжело начавшейся, важны другие факторы — быстрота решений, техническое совершенство и превосходство в количественных показателях…
Из потока своих мыслей Нейтен сделал вывод, что Итан Дрейк ничем не полезней для американского флота, чем сам Джонс. Тем более что командующий серьезно ранен и вообще неизвестно, как это ранение скажется в дальнейшем на адмирале. Вполне возможно, что «Короткую ногу» совсем скоро и вовсе комиссуют по состоянию здоровья, учитывая его преклонный возраст. А несчастный Джонс, если сейчас здесь на пирсе начнет играть в благородство и самопожертвование, может навсегда остаться в плену у «раски». Нейтен этого очень не хотел, тем более, будучи уверенным в том, что Иван Самсонов обязательно прикажет его пытать.
Почему многие американские космоморяки верили в пытки и издевательства со стороны противника, не понятно, ибо русские никогда не были замечены в подобных гнусных вещах. Вот, например солдаты Звездного Халифата, когда флоты Республики громили их эскадры и выжигали суверенные планеты, частенько прибегали к жестоким методам обращения с пленными американцами, вымещая на тех всю свою ненависть и мстя за жизни гражданского населения своих разрушенных колоний. Русские же космоморяки наоборот отличались от многих гуманностью поведения, тем более в отношении сдавшихся в плен.
Однако пропаганда, развязанная в информационном пространстве все это время, когда флоты Коннора Дэвиса готовились к вторжению, работала в авральном режиме и накручивала американцев, пугая солдат небылицами о русских. Так что многие «янки» действительно думали о жителях Империи, как о чудовищах в человеческом обличии. Кстати, так и убивать легче, когда наблюдаешь в прицел не человека, а некое враждебное существо…
Я видел взгляды американских штурмовиков, направленные сейчас на меня и моих солдат. Соглашусь, теплоты в них было не много. Но я и не рассчитывал на дружеские отношения в будущем, в данный момент нужно было спасти себя и остальных…
— Ронни, командующий Дрейк произнес правильные слова, — ухмыльнулся Нейтен Джонс, стараясь не смотреть на своего шефа, — ты должен сделать выбор, в котором лично «ты», офицер штурмовой группы авианосца «Тикондерога», 21-ой «линейной» дивизии, в которой «ты» начинал и продолжаешь служить, не разочаруешься…
Итан Дрейк по странному перечислению мест службы вице-адмиралом Джонсом догадался, что тот потихоньку начинает перетаскивать одеяло на себя. Командующий обернулся и посмотрел на своего комдива, как на врага.
— Нейтен, что ты мать твою такое мелишь⁈
— Оставьте, сэр, сейчас каждый сам за себя, — послышался приглушенный ответ Джонса-старшего. — Я вас уважаю и ценю, сэр, но когда дело заходит о жизни и свободе…
— Клянусь, я вытащу тебя, как только у меня из-под носа уберут эту чертову гранату! — Дрейк тоже начинал терять спокойствие духа, ведь спасение уже казалось таким близким.
— То же самое могу сказать в ответ, — парировал Джонс. — Более того, у меня, сэр, шансы вытащить вас из плена гораздо выше, потому как русский линкор, который стоит в шести километрах с правого борта «Тикондероги», окружают корабли именно моей дивизии, а значит, и выполнят приказы, которые…
— Время поджимает, господа республиканцы, — я прервал спор адмиралов, устав слушать их препирательства в надежде спасти свои шкуры. — Спешу разочаровать, абсолютно не важно, кто из вас будет командовать кораблями, которые окружают «Афину», я все равно уйду из системы, даже не сомневайтесь… Ронни, не молчи, делай выбор, — я обернулся к американскому офицеру.
Тот несколько секунд молчал, а потом выдал:
— Решение такое: на авианосце остается мой командир, — наконец, выдавил Ронни, улыбнувшись Нейтену Джонсу и явно довольный собой.
Вице-адмирал облегченно выдохнул и покосился на Наэму, продолжавшую держать его за ворот кителя, как нашкодившего мальчишку. Та в свою очередь перевела взгляд на меня и, получив утвердительный кивок в ответ, отпустила Джонса, тут же деактивировав гранату.
— Поздравляю, Ронни, — я снова обратился к американскому офицеру-штурмовику, — не знаю, как скажется этот выбор на твоей дальнейшей карьере. Это меня не волнует, главное помни, что мы договорились и теперь тебе предстоит выполнить условленную часть договора. Убери людей с дороги…
Ронни был так счастлив видеть медленно шагающего к нему навстречу командира, что на радостях кивнул своим людям и те действительно расступились, открывая нам дорогу к челнокам.
— Все — быстро по местам! — приказал я.
Морпехи «Афины» и «Одинокого» моментально утрамбовались в три шаттла, американцы огонь так и не открыли.
— Как и обещал, я сделаю все возможное, чтобы вас вытащить, сэр! — крикнул уже издали счастливый и свободный вице-адмирал Джонс своему командующему. — Держитесь…
— Пошел ты к черту, Нейтен! — прозвучал на это ответ Дрейка, понимавшего, в той ситуации, в которой оказался командующий 6-ым «ударным» флотом, ему никто не сможет помочь. Да и вообще станет ли Джонс предпринимать что-либо для его спасения. — И иди туда вместе со своим тупоголовым Ронни!
— Сэр, не расстраивайтесь, — продолжал душеспасительные речи адмирал Джонс, уже стоящий в окружении своих штурмовиков. — Все будет хорошо, я не позволю русским покинуть систему «Бессарабия» если они вас не отдадут…
Итан Дрейк сильно опечалился последней фразе своего дивизионного адмирала, что даже не нашел слов для ответа. Каким образом Нейтен собирается помешать русскому линкору покинуть «Бессарабию»? Клятвенное обещание не давать
